Компрачикосов боялись, их ненавидели, ими пугали непослушных малышей. Но в то же время власть имущие не стеснялись использовать их для своих грязных делишек.

Кадр из фильма "Человек, который смеется" (2012)

Вторая часть пролога знаменитого романа Виктора Гюго «Человек, который смеется» полностью посвящена описанию страшного и таинственного преступного общества XVII века. Их называли «компрачикосы» или «компрапекеньосы» - по-испански «скупщики детей».

Именно этим они и занимались - покупали детей у отчаявшихся людей, не способных прокормить лишний рот. А затем при помощи искусных хирургических операций превращали их в уродцев, которые должны были забавлять народ на ярмарках или служить в качестве шутов при чьем-нибудь дворе.

Фабрика уродов

Несмотря на всю кошмарность своего «бизнеса», компрачикосы старались действовать подчеркнуто легально. Они никогда не похищали детей, а исключительно «честно» покупали их. Операцию, которая навсегда меняла жизнь ребенка, проводили под общим наркозом - так, чтобы не доставлять лишних страданий.

Правда, наркоз делался грубо, при помощи наркотической настойки. Поэтому уродовалось не только тело, но и сознание несчастного ребенка. В итоге жертва компрачикосов не помнила, что когда-то выглядела иначе, и свое уродство воспринимала как должное.

"Чудовищная хирургия оставляла след на его лице, но не в сознании. В лучшем случае он мог припомнить, что однажды его схватили какие-то люди, затем - что он заснул и что потом его лечили. От какой болезни - он не знал. Он не помнил ни прижигания серой, ни надрезов железом. На время операции компрачикосы усыпляли свою жертву при помощи какого-то одурманивающего порошка, слывшего волшебным средством, устраняющим всякую боль".

Сотворить с купленным ребенком могли что угодно.

"Из нормального человека делали уродца. Человеческое лицо превращали в харю. Останавливали рост. Перекраивали ребенка наново. Искусственная фабрикация уродов производилась по известным правилам. Это была целая наука. Представьте себе ортопедию наизнанку. Нормальный человеческий взор заменялся косоглазием. Гармония черт вытеснялась уродством".

Кому-то (как Гуинплену из романа Гюго) уродовали лицо, другим искривляли позвоночник, превращая в горбунов. Некоторым безжалостно выворачивали суставы, придавая им невероятную гибкость и продавая после в качестве акробатов.

Еще одно имя, которым называли скупщиков, по утверждению Гюго, - «чейлас» («охотники за детьми» на одном из языков Индии). Вся их жизнь проходила в странствиях. Они никогда не задерживались на одном месте подолгу.

Где бы не появлялись компрачикосы, их окружали страх и ненависть со стороны окружающих. Ведь родители, которых нужда довела до продажи собственного ребенка, отлично понимали, на какую судьбу они обрекают свое чадо.

Тайное общество было интернациональным. Поэтому и разговаривали компрачикосы на своем особом языке, составленном из обрывков наречий со всей Европы. Это было удобно - посторонний не мог понять, о чем договариваются зловещие «чейлас».

При всем этом у них было подобие центрального руководства, и Гюго даже сравнивает их с масонами. Периодически их вожаки собирались на сходку, чтобы обсудить насущные проблемы. Мест для сбора было четыре - в Англии, Франции, Испании и Германии.

Гюго сообщает, что подобное было и в Китае:

"В Китае с незапамятных времен существовало искусство, которое следовало бы назвать отливкой живого человека. Двухлетнего или трехлетнего ребенка сажали в фарфоровую вазу более или менее причудливой формы, но без крышки и без дна, чтобы голова и ноги проходили свободно. Днем вазу держали в вертикальном положении, а ночью клали на бок, чтобы ребенок мог спать.

Дитя росло, таким образом, только в ширину, заполняя своим стиснутым телом и искривленными костями все полые места внутри сосуда. Это выращивание в бутылке длилось несколько лет. По истечении известного времени жертва оказывалась изуродованной непоправимо.

Убедившись, что эксперимент удался и что урод вполне готов, вазу разбивали, и из нее выходило человеческое существо, принявшее ее форму. Это очень удобно: можно заказать себе карлика какой угодно формы."

Политический инструмент

Согласно Гюго, особенно распространены компрачикосы были в Испании и Англии, где они даже действовали с одобрения властей. В частности, писатель утверждает, что одним из главных покровителей скупщиков детей был английский король Яков II Стюарт. Он использовал их не только для поставок забавных уродцев ко двору, но и как политический инструмент.

Если какой-либо дворянский род попадал в опалу и подвергался уничтожению, то после казни взрослых нередко оставались дети-наследники. Казнить их было не за что, убить тайно - слишком жестоко даже для циничных политиканов. Поэтому их «милосердно» продавали компрачикосам, которые стирали их лица и память, устраняя проблему.

Виктор Гюго сравнивает эту деятельность со знаменитой «железной маской». Только маской тут становилось настоящее лицо.

Когда в конце XVII века к власти в Англии пришел Вильгельм Оранский, он положил конец этой практике. К компрачикосам стали со всей строгостью применять законы против бродяжничества. В течение XVIII века позорное явление почти сошло на нет. Хотя отдельные банды компрачикосов еще встречались в Испании, особенно в горной ее части, даже в XIX веке.

Правда или вымысел?

Описывая компрачикосов, Гюго не скупится на подробности. Проблема в том, что совершенно непонятно, откуда он их взял. Ученые до сих пор не нашли в исторических документах достоверных подтверждений факта существования такой мощной и многочисленной организации, действовавшей на протяжении целого столетия.

Впрочем, матери на севере Испании пугали непослушных детей компрачикосами долгие годы. Однако подтвердить покровительство королей, тайный язык и сходство с масонами пока не удается. Было ли превращение проданных детей в уродов на потеху толпе действительно такой отлаженной индустрией - это одна из мрачных тайн прошлого, пролить свет на которую еще предстоит.

Есть мнение, что отдельные случаи именно этого явления в разное время всплывали в криминальной хронике европейских стран. Например некоторыми исследователями утверждается, что живший в 17 веке католический святой Викентий де Поль спас мальчика из лап этих злодеев. Но таких случаев единицы.

Также в бедных странах до сих пор не редкость, когда для использования в качестве попрошайки используют калеку: ребенка или взрослого. Но обычно для этих целей просто покупают инвалида у нищих родителей, а не сами создают его.

Кирилл Иванов, журнал "Загадки Истории" №37, 2016 год