Это история, услышанная мной в босоногом детстве, уходит своими корнями ещё в довоенные времена. Поведала мне её одним дождливым вечером родная бабушка (Царствие ей небесное). Рассказала, наверно, чтобы не забылись те печальные события, а возможно, для того, чтобы убоялся я и перестал шалить, ибо сорванцом был отчаянным. Честно скажу, убоялся. После услышанного я несколько дней ходил под сильным впечатлением, и с опаской поглядывал на небо.
Эти события охватили сразу несколько населённых пунктов в одном из районов юго-востока Подмосковья. Перед самой войной в селе, где жили мои родители и в окрестных деревнях, стали пропадать малые дети. Совсем ещё несмышлёные малыши от года до трёх лет.
В те времена в деревнях детских садов ещё и в помине не было. И нередко карапузов в одной рубашонке выпускали во двор поиграть. И не переживали шибко за них родные, ну куда они дальше калитки да забора денутся?! Лето, тепло, на земле ковёр из мягкой травки. Испокон веков ребятня под окнами хат в компании котов, да курей игралась. И родные за них не опасались. А чего бояться, страшней гусей никакой живности поблизости не было. Эх, времена тогда были…
И вдруг стали таинственным способом из дворов да огородов ребятишки исчезать. А когда горе в очередной семье случалось, начинали выяснять, что, да как произошло? А по разбору каждый раз выходило, что никто ничего не видел и не слышал. Бывалоча малыш угукает возле крыльца, мать на минуту в хату зайдёт, выходит, а дитя нет. Как сквозь землю провалился. Исчезали таинственно, средь бела дня, бесследно. Сколько родители и селяне искали пропавших по окрестностям, но найти никого так и не смогли.
Сначала подозревали, что это дело рук цыган. Они как раз в то лето на берегу Оки табором стояли. Но никаких доказательств их вины не было обнаружено. Но недовольство среди селян росло.
Переполнило чашу терпения исчезновение грудничка прямо из люльки. И бунт народный, бессмысленный и беспощадный состоялся. Толпа сельчан с дрекольем вломилась в лагерь. Стали мужики бить смертным боем цыган, цыганок. И цыганят, которые под горячую руку попадались, тоже лупили, но умеренно. Хорошо, что без жертв тогда обошлось. После погрома табор спешно снялся со стоянки и ушёл прочь.
Приезжал из района уполномоченный разбираться. Опрашивал пострадавших и очевидцев. А таковыми почти все жители нескольких сел, оказались. Но вскорости уполномоченного отозвали, а дело замяли. Ни к чему была огласка о пропавших ребятишках в самой передовой стране мира.
Только вот после того, как табор ушёл с берега реки, дети по-прежнему продолжали пропадать. Какие только жуткие версии не выдвигались. Были в их числе и происки бесов, и колдовство ведьм. Страх охватил население окрестных сёл.
А тем временем план выполнения работ в колхозе никто не отменял. Всё взрослое население в полях и на фермах должно́ было трудиться от зорьки до зорьки. Пытались селяне найти выход из непростой ситуации. Кто-то ребятню к родственникам в другие деревни отправил. Некоторых малышей под надзором бабушек оставили. Отдельные матери прятали детишек постарше в избах, держа их под запором.
Нашлись и те, кто за помощью к местному батюшке обратился, благо православный приход в селе имелся. Хоть и захудалый, претерпевший гонения со стороны Советской власти, но тем не менее в наличии был. И стали мамаши оставлять детишек во дворе церкви под присмотром местного звонаря. Такой прообраз яслей получился…
Но недолго при храме детские ясли действовали. Через несколько дней с церковного двора ребёнок пропал. Из-за каменных стен. Звонарь ничего не увидел. Только детишки насмерть все перепуганные, что-то лепечут про большого чёрного гуся. Говорят, он унёс!
После этого случая батюшка сам стал за малышнёй присматривать. И дождался-таки! Увидел, как падает камнем с небес во двор громадная чёрная птица. Чем-то орла напоминает, только в два раза его больше. Да и орлиные в тех краях сроду не водились. И окрас у орлов иной — коричнево-серый, а пикирующий хищник был весь чёрный, как смоль.
Снизилось чудище к играющим детям, схватило крупными когтями девочку-трёхлетку за спину, и взмахивая огромными крыльями, стало в небо подниматься. Ничего у священника, подходящего для защиты детей, под рукой не оказалось. Только крест наперсный был в наличии.
Его то батюшка и метнул в жуткую птицу. А здоровье у батюшки было отменное, наверно и быка мог завалить, если что. Бросок оказался удачным, угодил крест похитителю детей прямо в голову. Раздался жуткий крик, сильные когти разжались, и девочка упала на землю метров с пяти, а затем и чудище рухнуло. Стало биться в конвульсиях, хлопая чёрными крыльями.
Здесь подхватился дремавший в теньке звонарь, схватил лопату и буквально на куски покрошил пернатого хищника, благо уже свои счёты с этим монстром имелись. Дети кричат, плачут. На шум из церкви выскочили две прихожанки, заголосили…
А батюшка подошёл к убитой птице, начал рассматривать её, но тут же буквально в лице переменился. Стал шептать что-то и себя крёстным знамением осенять. Потом прочитал акафист-похвалу Божьей Матери, а затем повелел звонарю остатки монстра сжечь, угли истолочь, чтобы костей не осталось, а кострище святой водой залить. Что уж там батюшка увидел, кого в той жуткой птице признал, никому из местных не сказывал, и теперь уже никто доподлинно об этом не узнает.
Много лет спустя, вспомнил я эту историю. И стал со свойственным молодёжи нигилизмом донимать бабушку своими расспросами: «Бабуля, скажи честно, придумала историю, да?»
«Придумала, придумала» — ответила она, а потом добавила: «Ты лучше подружку твоей мамы, тётю Валю об этом случае расспроси, она тебе покажет на спине шрамы от когтей!»
Свежие комментарии