Мы сами часто рады обманываться, но постараемся всё же рассеять заблуждения и восстановить истину.
«Шампанское в лилии – святое вино!»
Любители шампанского будут удивлены (а может, разочарованы), узнав, что его родина – не Франция, что монах-бенедиктинец дом Периньон (дом – монашеское звание) не изобретал этого веселящего напитка. Более того, он всю жизнь боролся с теми самыми пузырьками, которые отличают шампанское от других вин виноградного происхождения. Если монах и изобрёл что-то применительно к шампанскому, то лишь искусное смешивание сортов винограда с разных делянок. Всю остальную работу, которую французы приписали Периньону, проделали англичане.
Как следует из документов Британского Королевского общества, англичане, начиная с XVI века, активно вывозили из французской провинции Шампань виноградное вино и уже дома, в Англии, добавляли в него сахар и патоку, чтобы оно забродило. Со временем для сдерживания процесса брожения английские виноделы стали использовать обожжённые в печах стеклянные бутыли и пробки. В середине XVII века, манипулируя с импортируемым вином, они изобрели технологию, которую назвали шампанизацией – отдали дань провинции Шампань!
Заслуга французов лишь в том, что 200 лет спустя они эту технологию довели до совершенства, изготовив шампанское брют. Но, чтобы узурпировать право на изобретение шампанского, запустили в обиход легенду, будто похожие на широкие чаши кубки, из которых принято пить это вино, изготавливались по форме и размеру бюста королевы Франции Марии-Антуанетты, закончившей земной путь на гильотине в 1793 году. Однако впервые такие кубки появились всё в той же Англии ещё в 1663 году, за 130 лет до гибели королевы.
И наконец, игнорируя исторические факты, французы подкупом и шантажом сумели в 1891 году протащить в Мадридский договор о регистрации торговых знаков (брендов) свою формулировку, согласно которой только произведённая в провинции Шампань «шипучка» имеет право называться шампанским. Положение это было закреплено в Версальском мирном договоре 1919 года. Вот только ни СССР, ни США не подписали этот договор, оставив за собой право называть шампанским все «шипучки», произведённые по технологии шампанизации на своих территориях.
Не тюрьма – дом родной
Во Франции День взятия Бастилии – общенародный праздник. Вскоре после штурма этой крепости, а случился он 14 июля 1789 года, на улицах Парижа любой желающий мог приобрести гравюру с устрашающим сюжетом – закованные в цепи узники Бастилии в мрачных казематах… рядом со скелетами! Эта откровенная, мягко говоря, ложь и поныне формирует общественное мнение об условиях содержания узников в крепости. Однако обнаруженные в архивах свидетельства современников тех событий, в частности, некоего Жана-Франсуа Мармонтеля, сидевшего в Бастилии в 1759–1760 годах, говорят о другом: «Вино было, конечно, не самое отменное, но вполне сносное. Десерт не давали: надо же было нас чего-то лишить. В общем, я понял, что в этой тюрьме очень недурно кормят».
И это ещё не всё!
Во времена правления Людовика XVI в крепости обычно содержались люди, арестованные за государственные преступления: заговор против короля или попытка его свержения. Ясное дело, это были не простолюдины, а дворяне, занимавшие высокие должности при дворе или посты в правительстве. Поэтому тюрьма не была похожа на традиционное узилище. Обстановка была вполне комфортная, напоминала скорее приют для обеспеченных особ: камеры были добротно меблированы, арестанты, согласно персональным графикам, могли принимать в любое время родных и близких, прогуливаться с ними в обнимку во внутреннем дворе крепости. Узникам из тюремной кассы выдавали значительные суммы на карманные расходы; их не ограничивали в потреблении спиртных напитков и табака; при желании они могли держать при себе любимых домашних животных.
Уж не потому ли негодующий парижский плебс бросился штурмовать тюрьму, а захватив, сровнял её с землёй? Интересно, что в день знаменитого штурма в крепости, вопреки укоренившимся слухам о десятках несчастных страдальцев, «томилось» лишь семь узников: виконт де Соланж, приговорённый к заключению за «сексуальный мисдиминор» – преступление, за которое полагалось не уголовное, а административное наказание; двое душевнобольных, один из которых, с бородой до пояса, по имени Мейджор Уайт, утверждал, что он Юлий Цезарь; четверо мошенников, сидевших за подделку векселей.
Во время штурма погибли сто человек: тюремный гарнизон из дюжины инвалидов – солдат, демобилизованных из армии по причине тяжких физических увечий, включая коменданта крепости. Его насаженную на пику голову бесчинствующая толпа пронесла через весь Париж. Остальные – в основном парижские клошары (бомжи), которые, похоже, перебили друг друга в драке за тюремную кассу.
Нападение черни на Тюильри. Мария-Антуанетта защищает своих детей. Неизвестный художник.
Думается, штурм Бастилии, случись он сегодня, заклеймили бы как «неадекватную акцию, несоразмерную степени общественной опасности крепости-тюрьмы».
«У них нет хлеба? Так пусть едят пирожные!»
Эта фраза знакома нам со школьной скамьи. 1789 год. Французская революция на пике. Парижская беднота бунтует, требуя хлеба для своих детей, а королева Мария-Антуанетта, то ли пытаясь пошутить, то ли просто по глупости не придумала ничего лучшего, как посоветовать народу вместо хлеба потреблять пирожные!
А ведь королева-то в действительности ничего подобного не произносила.
Начиная с 1760 года, упомянутая фраза активно барражировала на страницах французских периодических изданий, иллюстрируя разложение утопающей в роскоши аристократии. Жан-Жак Руссо вообще утверждал, что слышал её ещё в 1740-м. Некоторые историки право на знаменитую фразу отдают другой королеве – Марии-Терезии, супруге Людовика XIV. Впрочем, произнести это мог кто угодно, XVIII век изобиловал благоглупостями светских дам, проживавших в Западной Европе.
Но не исключено, что преисполненная цинизма фраза была запущена в пропагандистских целях.
Свежие комментарии